В интервью Вероника Драгалин, бывшая глава Антикоррупционной прокуратуры, рассказала о своем карьерном пути, решении баллотироваться на должность главы Антикоррупционной прокуратуры (АП), а также о политике в Республике Молдова.
Драгалин утверждает, что сегодня Антикоррупционная прокуратура могла бы добиться гораздо более впечатляющих результатов, но этому помешало многое, передает stiri.md
На вопрос о том, насколько сложным был выбранный ею путь в карьере, Вероника Драгалин ответила, что с самого начала ожидала, что он будет нелегким. Однако она не думала, что столкнется с такими трудностями.
«Когда я вступила в эту должность, я сформировала свое мнение, находясь в публичном пространстве, потому что я не знал никого из АП, из политики. Я читала в прессе обо всем, что происходило в Республике Молдова», — говорит Вероника Драгалин.
В интервью Вероника Драгалин рассказала о моменте, когда она решила баллотироваться на должность главы Антикоррупционной прокуратуры.
«Это не было спонтанным решением, я долго думала над ним. Идея пришла мне в голову, когда в закон были внесены поправки, позволяющие гражданам Республики Молдова претендовать на эту должность. (…)», — говорит она.
По словам Вероники Драгалин, в США коррупция находится на очень высоком уровне, но разница между США и Республикой Молдова в том, что здесь коррупция носит системный характер и происходит практически каждый день.
«Слишком часто случается так, что вас останавливает полицейский и просит взятку вместо протокола, вы идете к врачу — он просит взятку. В США ничего подобного не происходит. Но на высоком уровне это существует», — утверждает она.
Вероника Драгалин отмечает, что она хотела помочь своей стране, поэтому вернулась в Республику Молдова.
Чтобы узнать больше о молдавской политике, Вероника Драгалин покупала различные книги, но также читала статьи и новости из Молдовы.
«Многие вещи удивили меня, когда я приехал сюда. Именно, не на должности прокурора по борьбе с коррупцией», — поясняет экс-глава АП.
Несмотря на то, что родственники, друзья и знакомые советовали ей отказаться от этой затеи, Вероника Драгалин была полна решимости принять участие в конкурсе.
«Я бы не сказала, что мои родители были очень рады моему решению вернуться в Молдову. Но после того, как я решила подать заявку, они меня поддержали», — говорит Вероника Драгалин.
На вопрос, правда ли, что ее приход в АП был соглашением между ее матерью и Майей Санду, Вероника Драгалин твердо ответила: «Нет».
На момент подачи заявления на эту должность Драгалин не знал всего, что происходило в Высшем совете прокуроров.
«Если бы я это знала, возможно, у меня было бы другое отношение. За два с половиной года пребывания в должности я поняла, что повышения по службе через ВСП основаны не на заслугах, а на других факторах. Я могу высказаться, так как у меня была возможность расследовать скандалы о саботаже конкурса на должность Генерального прокурора. Например, мы обнаружили, что почти в половине случаев, когда прокурор назначал кого-либо на временную должность, ВСП отклонял эту кандидатуру и назначал того, кого считал подходящим на эту должность, включая ту женщину, которая в итоге саботировала этот конкурс и ушла из ВСП», — говорит Вероника Драгалин.
В этом контексте Драгалин не захотела называть конкретных имен, поскольку не хотела бы стать объектом других дисциплинарных процедур.
По ее словам, недавно на нее подали в суд несколько человек, фигурирующих в расследованиях АП. Драгалин также подверглась нескольким дисциплинарным разбирательствам после жалоб отдельных лиц на нарушение ею их прав.
Всего через четыре месяца после ее назначения на пост главы АП в публичном пространстве появилось следующее сообщение: «Андрей сходит в туалет, посмотрит, сколько ему дали эти четверо, а я проведу симуляции». Это была дискуссия из чата ВСП, которая появилась после утечки данных из телефона бывшего министра юстиции Сергея Литвиненко. Несколько сообщений оттуда подтвердили, что состоялись обсуждения конкурса и того, что нужно сделать для победы в конкурсе.
«Я знаю об этих сообщениях, но не знаю, правдивы ли они. (…) Даже если бы эти люди обсуждали между собой, кого бы они предпочли выбрать, я не понимаю, почему это должно было стать большим скандалом. Я бы не сказала, что не вижу проблемы, но в конечном итоге мы говорим не о политических деятелях, которые решают, кто будет главой АП, а о людях, наделенных полномочиями и имеющих право выбора», — говорит Вероника Драгалин.
В то же время, во время своего первого срока на посту главного прокурора, Драгалин потребовала предоставить ей телохранителей, поскольку чувствовала угрозу.
«В течение нескольких месяцев я была напугана агрессией, которую я видела в выступлениях некоторых людей на публике, из-за занимаемой мной должности и того факта, что я несу ответственность за арест активов стоимостью в десятки миллионов евро, будучи руководителем этого учреждения, которое беспокоит некоторых влиятельных людей. (…) Когда я давала пресс-конференцию по поводу нескольких обысков, проведенных во всем, что связано с группой «Шор» и незаконным финансированием партии «Шор», в мой кабинет вошли двое мужчин и очень быстро стали вести себя агрессивно. Я попросила их покинуть кабинет, так как не поняла, кто они. Речь шла о члене парламента и его адвокате. В конце концов у нас произошло физическое взаимодействие: я пыталась закрыть дверь, один из них толкал дверь и не давал мне ее запереть. В конце концов они заставили меня обратиться за государственной защитой», — говорит Вероника Драгалин.
Она и сейчас не чувствует себя в безопасности, особенно когда находится в Кишиневе.
«Я живу одна. Когда я сажусь в такси, я всегда думаю, что не знаю, кто водитель, и имеет ли он какое-либо отношение к людям, в отношении которых ведется расследование АП. В этом смысле я довольно уязвима», — объясняет Драгалин.
Вероника Драгалин считает, что Антикоррупционная прокуратура могла бы добиться гораздо более впечатляющих результатов, однако этому помешало отсутствие достаточных ресурсов.
«У нас не было достаточного бюджета, чтобы купить необходимое, дорогое, но абсолютно необходимое оборудование. У нас не было штаб-квартиры и т. д.», — объясняет Вероника Драгалин.
Кроме того, когда ее спросили, на кого из бывших или нынешних членов PAS есть досье в АП, она отказалась сообщить об этом.
«Подобные вещи становятся достоянием общественности только в том случае, если мы больше не можем действовать. Когда человека арестовывают, происходит судебное заседание, пресса присутствует на месте и видит, кто выходит из зала суда. Тогда мы больше не сможем действовать. Но пока не будут проведены какие-либо процедуры, которые станут публичными, мы никогда не сможем сказать, кто является объектом преследований, а кто нет», — говорит Вероника Драгалин.
Говоря об ошибках, допущенных за эти два с половиной года, Вероника Драгалин сказала: «Если бы я делала что-то, что создавало бы впечатление, что я субъективна и не применяю закон справедливо и одинаково ко всем субъектам в Молдове, независимо от их политических взглядов, я бы это изменила, если бы могла повернуть время вспять. Однако я думаю, что мы продемонстрировали, что не имеем никакой политической принадлежности. Я думаю, что список длинный. Возможно, я бы высказывалась более открыто».
Первыми, кто прямо заявил о том, что Вероника Драгалин должна уйти в отставку, стали Майя Санду, Дорин Речан и Игорь Гросу.
Все трое на одной неделе совершенно прямо заявили, что, по их мнению, я не справляюсь с этой задачей и что АП — это полный провал», — утверждает Драгалин.
Кроме того, Драгалин упомянула, что перед публичным выступлением они не связывались с ней лично для обсуждения.