Карл Роджерс, один из самых выдающихся психологов XX века, выше всего ставил умение слушать и именно с его помощью добивался улучшения эмоционального состояния своих пациентов и их «самоактуализации». Впрочем, не нужно быть выдающимся психологом, чтобы услышать другого человека, ведь должное внимание не только помогает лучше раскрыться нашему собеседнику, но и обогащает нас самих. Читайте статью британского автора М.М. Оуэна о том, как обучиться искусству слушать, а также о том, почему невнимательность, при всех очевидных ее недостатках, до сих пор не считается в обществе чем-то предосудительным.
***
В 1935 году Эрнест Хемингуэй дал в журнале Esquire совет молодым писателям: «Когда люди говорят — слушай… Большинство людей никогда не слушают». Хотя Хемингуэй был одним из героев моей юности, примерно в двадцать пять лет ко мне пришло понимание: я — представитель того самого большинства, и я никогда не слушаю.
А если и слушаю, то всё равно больше сосредоточен на себе и постоянно отвлекаюсь. Но в определенный момент я попытался лучше понять себя, чтобы наконец услышать других.
Когда речь заходит об умении слушать, обычно это происходит в контексте профессионального общения: уметь слушать должны лидеры и наставники, а остальным это как будто не обязательно. Подобное пренебрежение — настоящий позор.
Лично мне потребовалось очень много времени, прежде чем я смог понять, что внимательное слушание — своего рода волшебный трюк, когда оба собеседника смягчаются, расцветают и становятся менее одинокими.
Также я обнаружил, что Карл Роджерс, один из самых выдающихся психологов XX века, дал этому недооцененному навыку название «активное слушание». В целом же умение хорошо разговаривать и правильно задавать вопросы — одна из самых доступных и самых мощных форм связи между людьми.
В худшие дни я слушал словно на автопилоте. Темы политики или философии превращали меня в зануду или хулигана. Люди даже в мелочах избегали возможности не соглашаться со мной, поскольку знали, что это приведет лишь к раздражению и отказу прислушиваться к их аргументам. В личной жизни я слишком часто забывал поддерживать партнера. Я почти не задавал своим друзьям серьезных вопросов. Я любил обсуждать с ними шутки и сплетни, но не хотел спрашивать их о вещах действительно важных.
Вот где неумение слушать приносит наибольший вред: оно сигнализирует окружающим вас людям, что вы не заботитесь о них, а если и заботитесь, то делаете это не очень хорошо. Теперь люди подумают дважды, прежде чем откроются вам или попросят у вас совета. И они уже не будут полагаться на вас, поскольку мы склонны полагаться только на тех, кого считаем великодушными.
Всё это рисует картину довольно мрачную. Но преувеличивать я тоже не хочу — монстром я не был. Я заботился о других и мог показать это. Меня любили, и я прокладывал себе дорогу в мире, видимо, исключительно за счет харизмы.
Может быть, именно в этом и заключается печальная правда: можно прожить жизнь, будучи плохим слушателем, ведь люди привыкли прощать невнимательность.
***
Почему мы воспринимаем неумение слушать как само собой разумеющееся? Я думаю, потому, что научиться слушать сложно, и мы все это знаем. Как и все формы самосовершенствования, разрушение панциря невнимательности требует намерения и — в идеале — руководства.
Обнаружив работы Роджерса, я осознал, что во многих разговорах я всё понимал неправильно. Активно слушая, слушатель «не воспринимает пассивно слова, которые ему говорят. Он активно пытается уловить факты и чувства в том, что слышит, и, слушая, пытается помочь говорящему решить его собственные проблемы». Это была та позиция, которую я занимал лишь от случая к случаю.
К 1940-м годам Роджерс разработал новый подход к психотерапии, который стал называться «гуманистическим» и «личностно-ориентированным». Он считал, что несчастные люди не сломлены, а «заблокированы». И в отличие от представителей преобладающих в то время методов психотерапии (психоанализа и бихевиоризма) Роджерс был убежден, что терапевт должен быть не столько тем, кто решает проблемы клиента, сколько своего рода опытной акушеркой, вытягивающей из клиента решения, которые и так уже у него есть. Он считал, что во всех людях присутствует глубокое стремление к «самоактуализации» и что задача терапевта — взращивать это стремление, «освободить и укрепить человека, а не вмешиваться в его жизнь». И ключом к достижению этой цели было внимательное, сосредоточенное, «активное» слушание.
Роджерс считал, что основная проблема заключается в том, что сознания изолированы друг от друга, а между ними есть заросли когнитивного шума. Преодоление шума требует усилий. Чтобы хорошо слушать, «необходимо проникнуть внутрь говорящего и понять, что именно он нам сообщает». Этот эмпатический скачок требует нешуточных усилий. Намного легче судить о чужой точке зрения со стороны, анализировать ее и классифицировать. Посмотреть же на мир глазами другого человека очень тяжело. В подростковом возрасте я был страстным атеистом и не менее страстным левым. Я видел вещи очень просто: все верующие легковерны, а все консерваторы — психопаты (или, по крайней мере, бесчувственны). Я мог придерживаться своей манихейской точки зрения только потому, что даже не пытался понять этих людей.
Еще один из блоков моей психики, также описанный Роджерсом, — это уверенность, что любой, с кем я разговариваю, глупее меня. Подобное высокомерие просто губительно для умения слушать:
«Пока мы не сможем продемонстрировать искреннее уважение и потенциальную ценность другого человека, мы не будем хорошими слушателями».
Раньше, в плохие дни, я, словно какой-то хищник, только и ждал случая, чтобы кого-то унизить или поставить на место. Я специально выискивал признаки того, что человек неправ. Но, как пишет Роджерс, чтобы хорошо слушать, мы «должны создать климат, который не будет ни критическим, ни оценочным, ни морализаторским».
«Наши эмоции часто очень мешают нам слушать», — также писал он. Короче говоря, большая часть нашего неумения слушать сводится к отсутствию самоконтроля. Вместо этого мы чувствуем оживление, подбираем ассоциации, к нам приходят необычные идеи. (Вот зачем нужны социальные условности: чтобы не обсуждать такие вещи, как религия или политика, на званых обедах.) Когда мне был двадцать один год, я не мог промолчать, если кто-то утверждал, что поп-музыка — это нормальное явление или что у капитализма есть какие-то искупительные черты. Из-за этого мне было очень трудно прислушиваться к чужому мнению. Вот почему, говорит Роджерс, невмешательство — один из самых важных навыков в умении слушать. Терпение.
«Слушать себя, — писал он, — необходимо, чтобы слушать других».
Здесь ясна аналогия с медитацией: не гонитесь за каждой мыслью, не реагируйте на каждое внутреннее событие, оставайтесь сосредоточенными. Сейчас во время разговора я постоянно стараюсь напоминать себе: реагируй, вмешивайся только тогда, когда тебя к этому приглашают или когда это будет явно кстати. Это требует практики, возможно бесконечной практики.
Мы должны сопротивляться постоянному желанию переместить фокус разговора обратно на себя.
Когда друг говорит мне, что хотел бы посетить Таиланд, я должен сопротивляться эгоистичному порыву прокомментировать его желание. Вместо этого я должен спросить «почему именно Таиланд»? Социологи называют это «реакцией поддержки». Хорошо слушать — значит отступить от самого себя и сосредоточить внимание на ком-то другом.
***
Подобно медитации, активное слушание требует усилий. Мы постоянно ведем внутренний монолог, и он невольно выплескивается из нашего мозга в нашу речь. Чтобы остановить этот бесконечный поток, нужно приложить усилие. Это необходимо, поскольку даже если у нас самые лучшие намерения, они могут быть эгоцентричными. Мы можем этого не замечать, говорит Роджерс, но, как правило, когда мы предлагаем свою интерпретацию, «мы реагируем на нашу собственную потребность видеть мир определенным образом». Когда я стал наблюдать за своей манерой слушать, я заметил, насколько тяжело мне просто дать людям закончить свои предложения. Я заметил бесконечную волну нетерпения, захватывающую мое внимание. Мне хотелось задавать вопросы, которые на самом деле вовсе не были вопросами, а навязывали мое мнение, замаскированное под вопросы. Я начал понимать: лучшее, на что я способен, — это молчать и ждать.
Работа активного слушателя состоит в том, чтобы просто быть рядом и «думать вместе с людьми, а не за них или о них». Такое мышление требует прислушаться к тому, что Роджерс называет «общим смыслом». Часто чувство — это то, что выражается на самом деле, а содержание — своего рода чучело чревовещателя. Чтобы уловить чувство, требуется настоящая концентрация, тем более что такие невербальные сигналы, как нерешительность, бормотание и изменение позы, имеют в таких случаях решающее значение.
Плохой слушатель может притворяться, что он заинтересован, но это не сработает. Как пишет Роджерс, люди настороженно относятся к «притворной заинтересованности» и справедливо возмущаются ею как «пустой и бесплодной». Искреннее слушание подразумевает смесь свободы воли, сострадания, внимания и приверженности. Это «требует практики» и «может потребовать изменений в наших основных установках».
Безусловно, то, что Роджерс был хорошим слушателем, повлияло на его собственную жизнь. Роджерс обнаружил, что «умение слушать с эмпатией дарует исцеление и освобождение как в терапии, так и в других случаях». Роджерс запомнился всем, кто его знал, как превосходный слушатель.
То, что он смог воплотить свои теории в жизнь, должно воодушевить многих из нас. Все хотят, чтобы их слушали. Подумайте о своем собственном опыте, и вы, вероятно, обнаружите прямую связь между людьми, которые, как вы сами это чувствуете, любят вас, и людьми, которые на самом деле слушают то, что вы говорите. Мы отдаляемся от тех людей, которые ни о чем нас не спрашивают. И навсегда привязываемся к тем, кто слушает так усердно, что вытягивает из нас что-то новое и кто слышит то, чего мы даже не говорили.
Все мы, проявляя себя с лучшей стороны, хотим способствовать личностному росту близких людей. Мы хотим помочь им раскрыть себя, стать выше, думать лучше. Динамика подобных отношений может быть не такой прямой, как на консультации у терапевта, поскольку здесь больше равноправия, но когда наши отношения здоровы, мы хотим, чтобы окружающие нас люди процветали. Умение слушать — это самый простой путь.
Будьте внимательными с людьми, и они почувствуют освобождающую силу вашего внимания и разовьют «глубокую уверенность в себе». Если мы не хотим этого для наших друзей, то мы им не друзья.
Действительно, активное слушание можно рассматривать как практику, граничащую с духовной. Во время успешных терапевтических сеансов, по словам Роджерса, и терапевт, и клиент могут впасть в «состояние, похожее на транс».
***
Возможно, для вас это немного чересчур. Возможно, вы предпочли бы, чтобы активное слушание воспринималось как хорошие манеры или изящная уловка. Дело в том, что умение слушать других может быть актом иррациональной щедрости. Могут пройти недели или годы, прежде чем выслушанные вами люди отплатят вам той же монетой. Но, скорее всего, взамен вы не получите ничего. Люди лишь изредка заметят ваши усилия, не говоря уже о том, чтобы прямо поблагодарить вас. И всё же люди заслуживают вашей щедрости.
Ведь активное слушание — это не чистый альтруизм. Умение слушать, как говорит Роджерс, — это «опыт личностного роста». Оно позволяет нам получать от других лучшее. «Карусель душ» бесконечна. Люди живут глубоко прочувствованной и увлекательной жизнью, и они могут открыть нам доступ в миры, которые иначе бы мы никогда не узнали.
Если мы в самом деле научимся слушать, мы расширим наш собственный интеллект и эмоциональный диапазон и почувствуем, что мир полон загадок и чудесных открытий.